Разбухающие тела не спеша плывут мимо окон, Их течение тихо ворочает с боку на бок. Вторая неделя тепла, было голодно и одиноко, И бессмысленно кутаться ночью в пуховый платок. По тропинкам теперь не хожу, по дворам окрестным не лажу, Сколько раз я кричала в предчувствии скорой беды. Я стою у окна и дрожу, стою и внимаю пейзажу, Равнодушному мутному сумраку темной воды. За волной волна, я тоскую одна, И носимая ветром унылая песня слышна. За окном весна, только нет ни весны, ни окна, И антеннами крыши приветливо машут со дна. Мне еще пару дней так стоять, если верить моим подсчетам, А потом, как и сотни других, я отправлюсь на дно. Мне не страшно, но хочется знать, в смысле, есть ли чего-то еще там, Стало важно, хоть было до этой поры все равно. Эту песню поют рыбаки, вынимая бездонные сети И по-братски добычу деля, рыбакам невдомек, Что на дне их щедрой реки сквозь толщу воды незаметен Захлебнувшийся город на вечные веки залег. За волной волна, я тоскую одна, И носимая ветром унылая песня слышна. За окном весна, только нет ни весны, ни окна, И антеннами крыши приветливо машут со дна. За волной волна, я тоскую одна, И носимая ветром унылая песня слышна. За окном весна, только нет ни весны, ни окна, И антеннами крыши приветливо машут со дна. Антеннами крыши приветливо машут со дна...