Ты засыпал под напев турбин, просыпался под храп коней, То ли от воли, то ли от ветра пьян, За горизонт уходила степь, и где-то бодро бежал по ней Поезд, идущий в небо на Сурхарбан. Тот, что не первую тысячу лет режет фарами темноту, Веса его не чувствует Мать-земля. Быть степняком и не ждать его - всё равно, что в чужом порту Быть аргонавтом, списанным с корабля. В поле морозно, вьюжно и пусто Там, где стоишь ты сам себе бюстом Возле путей в сугробе по пояс, И что ж ей тебя ждать, если не жизнь- мёд, Ей позвонят в пять, скажут, что ты мёртв, В 5.35 ты сядешь в свой поезд. Не ссы, степняк, ты умер не зря, Твой поезд идет, морзянкой поют рельсы, Знай меня, слышь меня, верь в меня, жди меня долго... Там, в 43-ем под Курском бой, невесёлые там дела... Танки на батареи - считай, труба... Вон под огнём твой дед, он наводит в борт сквозь канал ствола, Он собирается в небо на Сурхарбан. А поезд - он тут как тут, что ему - он ведь сам себе связь времён, Рельсы его пронизывают века... Так повелось испокон степи, что каждый ждущий его клеймён Быстрою смертью вольного степняка. Всякий поборник точной науки Знает - у смерти длинные руки, Каждый живущий слаб перед нею. Только коса находит на камень - Смерти обломно со степняками, Просто у неба руки длиннее. Места в том поезде не купить - он всегда остаётся над... Свистнет, растает вдаль - никаких торгов, Если не чуешь его движенья, как чувствует аргонавт Бег своего стремительного Арго. А по прилёте, когда все выйдут, стюардесса тебя найдёт К трапу уазик - птица невелика Ветер откинет с носилок простынь, подивится честной народ Сладкой улыбке мертвого степняка Видишь - в полнеба слева от солнца Алый бунчук над поездом вьётся Дальше по тексту - все без обмана: Звонкие версты, дни золотые, От Порт-Артура до Византии От Сурхарбана до Сурхарбана...