А ей уже не меньше тридцати, Но сохранилась, впрочем, ничего. А мне бы встать, собраться и уйти, Но у меня к ней личный разговор. Ведь я ж принёс бутылочку винца, И плюс коробку дорогих конфет. И уж сегодня буду до конца Я соблюдать задуманный сюжет. И это всё совсем не просто. Ведь в Петербурге в июне, между прочим, Белые ночи, белые ночи. Ведь в Петербурге в июне, между прочим, Белые ночи. Вот мы сидим тихонько на диване, Жуём конфетки, балуемся винцом, И говорим о неком Модильяни, С которым я, признаться, не знаком. А я гляжу всё на её коленки, Но муки ей мои до фонаря. И я всё пялю, пялю свои зенки, И замышляю пакость втихаря. Я руку ей на плечи возлагаю, Но тут в передней раздаётся звон. Она бежит и двери отворяет, И, как положено в романах, входит он. Он заслонил фигурою своею Проём окна, а также, между прочим, Белые ночи, белые ночи. Проём окна, а также, между прочим, Белые ночи.