Застыли в ряд у марморной плиты, Два метра нА два, вот и все границы. А солнце жарит спину с высоты, В листве берез соседних не смолкают птицы. А с фотографии глядит твое лицо, Такое молодое - даже страшно. Ты настоящий, Пашка, был мужик. Не мог ты в жизни по другому - это ясно. Ты был всех лучше, чище и смелей. Шагнул в огонь, не мысля о награде. Погиб, как повелося на Руси, В бою из пекла друга выручая. Плечо к плечу, как будто бы в строю, Все как один - в руках береты сжаты. А в горле спазма, как от я-дэ-гэ, Нет сил сдержать слез, хоть мы и солдаты. А ветер в небе рвет тельняшки синеву, За упокой души твоей мы выпьем водки. Пусть будет пухом, брат, земля тебе, А гомон птиц в ушах - как пулемета четки. Ты, Палыч, спи, не думай о плохом. Мы помним всех, и дети вас помЯнут. У мамы горе - утешенья нет, Но кто пришли - ей сыновьями станут. Застыли в ряд у мраморной плиты, Прости нас, брат, что целыми вернулись. Вины в том нашей нет, все было пополам. Кого винить, что все так в жизни обернулось. Идут года, их бег неудержИм. Но боль потери все острей с годами. Идут года, и тысячи парней Пройдут тропой армейской вслед за нами.