Я был батальонный разведчик, А он - писаришка штабной. Я был за Россию ответчик, А он спал с моею женой. Ах, Клава, любимая Клава, Неужто судьбой суждено, Что ты променяла, шалава, Меня на такое дерьмо. Меня на такую скотину, Да я бы с ним рядом не стал. Ведь я от Москвы до Берлина, По трупам фашистским шагал. Шагал, а потом в лазарете На койке больничной лежал, И плакали сестры, как дети, Пинцет у хирурга дрожал. Дрожал и сосед мой рубака, Полковник и дважды герой. Он плакал, закрывшись рубахой, Скупою слезой фронтовой. Скупою слезой фронтовою Гвардейский рыдал батальон, Когда я геройской звездою От маршала был награжден. Потом мне вручили протезы И быстро отправили в тыл, Скупые мужицкие слезы Кондуктор в вагоне пролил. Пролил, но а после, паскудник, С меня же содрал четвертак, Ох, люди, ох, русские люди, Ох, люди, ох, мать вашу так. К жене словно вихрь я ворвался И Клавочку стал я ласкать, Я телом жены наслаждался, Протез положил под кровать. Болит мой осколок железа И давит пузырь мочевой. Полез под кровать за протезом, А там писаришка штабной. Я бил его в белые груди, Срывал на груди ордена, Ох, люди вы, русские люди, Родная моя сторона. Ох, люди вы, русские люди, Подайте на чарку вина.