Их не зовут, они приходят сами,
заученною лаской рук и глаз,
богатым прошлым, лживыми слезами,
И клятвами, что любят первый раз.
Их обнимают зная, то что вскоре,
Другие руки прикоснутся к ним,
И тлеет в сердце крошечное горе,
Которое нам кажется смешным.
И вздрагиваешь, словно от укола,
Почувствовав мгновение когда,
В прощании наигранно весело,
Безмолвное присутствие стыда.
И слыша каблучки по коредору,
Ee ушедшей в предрассветный дым,
Внезапно понимаешь то что дорог,
Ей был за то, что не был дорогим.
И выбежишь невольно вслед за нею,
Грустишь и радуешься, что не смог догнать,
И вдруг она становится роднее,
За то что c ним не встретишься опять.
которой сам виновен в равной мере,
Коль жаждою любимым быть томим,
Ночным словам ничюточки не веря,
Твердил себе, что все же веришь им.