У твоей Москвы И его Невы Стало общее что-то, наверное, вы. Ты светла, он хмур, В споре двух культур Он опять за поребрик, а ты за бордюр. Ты не видела белых ночей и сторон Петрограда, Он не знает хитровских дворов и булгаковских мест. Он не сможет тебя никогда проводить до парадной, Да и ты не узнаешь, какой в его доме подъезд. Но у твоей Москвы И его Невы Стало общее что-то, наверное, вы. Ты светла, он хмур, В споре двух культур Он опять за поребрик, а ты за бордюр. Ты услышишь, как нежно звучит мариинская арфа, Он увидит иного Малевича в светлых тонах. Ты привыкнешь зимой согреваться зенитовским шарфом, Он пройдёт по Дворцовой в твоих красно-белых штанах. Ведь у твоей Москвы И его Невы Стало общее что-то, наверное, вы. Ты светла, он хмур, В споре двух культур Он опять за поребрик, а ты за бордюр. У твоей Москвы И его Невы Стало общее что-то... У твоей Москвы И его Невы Стало общее что-то... Конечно же, вы! Ну конечно же, вы, Конечно же, вы! Ну конечно же, вы, Конечно же, вы!