Жестокой ревностью томим, В командировке я влачился И думал: вдруг она с другим? Стонал и тихо матерился. С ней неизвестный мне другой, Безнравственный и аморальный. Она говорит ему: "Мой дорогой!" А он кайфует, конь педальный! Сбивая пепел на ковёр, Нальёт себе неторопливо+ Небось, какой-нибудь майор Или актёришка смазливый. Её обнимет, паразит, Она прильнёт к нему со стоном, А от него, небось, разит Густым мужским одеколоном. Он ей целует плечи и уста И обнимает прочие места. И нагло получает наслажденье В моём порнографическом виденье. Какой ужасной будет месть! Я крови жажду! Страсть Господня! Он попирает мою честь По дому, шастая в исподнем. Он мою водку выпьет всю И балыком моим закусит, Потом ей скажет: "Усю-сю!" Она ответит: "Уси-пуси!" И вот они ложатся спать. Он вновь надушится в сортире Потом, включив "Полёт Валькирий", Рога мне будет удлинять. Я не пойму никак: Зачем ей этот бабник? Он глуп наверняка И чёрств, как тульский пряник. Он ей там наплетёт, Что луну с небес достанет, А пол не подметёт, Утюг чинить не станет. Рукав не засучит, Не вымоет посуду И вряд ли отличит Гуно от Букстехуде. И этот циник и позёр, Ей скажет, выходя из ванной: "Ну, что же, где твой командор? Где его носит Донна Анна?" Вот тут-то появляюсь я Весь в белом, или в светло-сером Красивый, грозный, как судья, С большим железным револьвером. Он закричит, что он здесь не при чём И тут же притворится кирпичом. Сперва его, потом её, кокотку. И выйду в ночь, забрав зубную щётку... Мне мой психолог прописал Клистир для снятья напряженья И тем немного обуздал Моё больное воображенье. Дурных фантазий больше нет. Я рад. И всё же, для страховки, Куплю, ребята, пистолет И отменю командировки.