Квартал все еще терпит газ и травматику, Мать его, гэнста фанатиков, ёп твою. И не было бы новых дыр в пузе мистер, Если бы ты купил, что стоило когда 300. Дистанс, от этих кварталов и улиц, От тех ночных ларьков, где продают ягу и курево. И кто-то снова покупает это, курит и пьет, Курит и пьет, через трубу куриный бульон. И сколько было бы покурено еще, Если бы не новый щит, от того, кого зовем врачом. Мистер белый халат знает лично рок-н-роллу, Знает как минимум, что такое "Кома Ромы". Кварталам все равно сколько в них проживает бедных, На сколько вредно это, Что значит дырки в кедах, То сравнимо с тем, что называют Бутором, Он невставляет через мокрый, даже утром. Я представляю Косово, если ты от Майями, Это сравнимо с тем, как потерять в Афганистане Маленького ребенка - маленькую Аню, Я помолюсь, что бы ее вернули маме. Просто сон, вечный сон, стон сирен, в унисон, Без души, без имен, не при ком, не причем Здесь все убитые, которые не закрыты, В землю, хотя, не зарыты еще. Осталось это тока им. Шахты забиты, Новая кровь, белый кокаин. Полны греха меха, прячут чек кеды, ку-кубы - Людоеды. Уют 3 сорта, который куют грешные эти морды. Они угрюмы, они чужды себе сами, Шепот шагов дружный, небес саммит Будет не скоро или не состоится, Буду те споры, те гены самоубийцы Я вижу часы, у которых умер тик, Руками стрелки незачем крутить. Нет смысла, как и нет его здесь, пуст и нэт этот весь Бред, глубже лезть в бездушный прогресс. Я вижу похороны целых районов, забвение пологих терриконов, Немое лицо дикого крова, пристанища, мм-мм духа обнищал. Обыденно здесь теперь все ядовито, опрятно видом, Но куколка не бабочка-гнида, обьята идолом. Скажи мне каким? - да любым. Ребята и талон на 6 часов в мир убитых картин. И здесь успел успеть и я, взяла в плен сия, суспензия, Чем заливает без кишки, люди мертвецы, люди без башки. Просто сон, вечный сон, стон сирен, в унисон, Без души, без имен, не при ком, не причем