Город похож на приговорённого к смерти, Город мыслит каждое лето последним, Я едва различаю: где люди - где черти, Через крышки люков прорастают деревья. Памятник пивным бутылкам на парапете, В небе над Невой углём написано "МОРЕ", Сполохи фар выхватывают силуэты Принимающих крещение на Авроре. А в Неве так много воды, Это забываются льды, Словно на гитаре лады Согрей их ладонью. Чтобы волны взяли баре, В глубине фонарь догорел, Чтобы сам Создатель смотрел На то, как мы тонем. Город кишит серыми змеями улиц, Город состоит из сотен жёлтых глаз окон, Я не пойму, то ли рисуюсь - то ли рисую Граффити на стене апельсиновым соком. Какой террорист вымазал Исакий в сиропе? Бросил окурок - сахар сделался керосином, Ни один мудрец во всей Восточной Европе Не узнает, почему горит собор, а пахнет резиной. А в Неве так много воды, Это забываются льды, Словно на гитаре лады Согрей их ладонью. Чтобы волны взяли баре, В глубине собор догорел, Чтобы сам Создатель смотрел На то, как мы тонем. Город решил обратиться в другую веру, Питер решился сменить национальность, Бронзовых львов запечатали в вольерах, Используют как патроны в стрельбе на дальность. Я - лев по гороскопу, я тоже покину город, С первого сентября захлёбывающийся снегами, Если в нём ещё останется тот, кто мне дорог, Пусть помашет львам Зелёными берегами. А в Неве так много воды, Это забываются льды, Словно на гитаре лады Согрей их ладонью. Чтобы волны взяли баре, В глубине фонарь догорел, Чтобы сам Создатель смотрел На то, как мы тонем. Мы тонем, мы тонем, МЫ.