Черный клен на больничном дворе сквозь пургу Все маячит в проеме окна. А душевнобольных не сажают в тюрьму, Им везде в этой жизни тюрьма. Тянет ветки навстречу идущим снегам Во дворе замерзающий клен, И все мнится ему, что стоит он не там, И не с теми, в которых влюблен. И про всех позабыв с недоступных, с недавних времен, Но любимых когда-то давно, Он больным пересказывать приговорен, И крутить, как немое кино. Убеждая, что жизнь, как цыганский припев Ускоряется вниз по горе, Что останется жить, кто за ней не успев, Остановится в этом дворе. Но стекло разлетится в куски от тоски, Осыпая и руки, и лоб, И как порванных писем рябые листки Станет падать на жесткий сугроб. И махнет пациент из Московской глуши В зимний город распятых царей, От болезни своей драгоценной души К преждевременной смерти своей. Черный клен на больничном дворе сквозь пургу Все маячит в проеме окна. А душевнобольных не сажают в тюрьму, Им везде в этой жизни тюрьма.