Если все вдруг исчезнет, Я подам тебе руку, лишь верь в меня. Я серый буду, железным, стоять и кричать "Ура". Не сон, не кураж Если все замолчит тут, твое слово будет стимулом прыгнуть в бой, Весь этот мир поделить без границ с тобой, Мы еще верим, и значит мы еще живы... Когда весна умерла в груди, издав последний крик, Я сжал кулаки, чтобы ее забыть. Я сжал зубы, так как был мужчиной, Я верил в счастье, пацанское, бродячее. Терял рамки, чужой была семья, щадив меня, Следствие. А я был мудаком лютым. Считал закон четким, правилом нашей смерти, От наших страхов и пар выпускал в любого, Кто верил мне - хотел, чтобы я верил ему, Кричал отцу, что я смогу еще подняться выше. Он молчал. Я думал: ему нечего сказать. И только сейчас понял: он учил меня быть правым. Выслушивать их хлам, но беречь свои нравы, Не быть с рекламы, а чисто уважать старших. Он стал седым, а я большим, и только едкий дым, Меня пленил запахом и я хотел быть чаще, Видеть папу, как его сын, вместе сняться, Отблагодарить его за эти навыки, Свободно улыбнуться ему, глазами трезвыми, Дать гордость за сына и твой пример. Верь в меня. Если все вдруг исчезнет, Я подам тебе руку, лишь верь в меня. Я серый буду, железным, стоять и кричать "Ура". ... Если все замолчит тут, твое слово будет стимулом прыгнуть в бой, Весь этот мир поделить без границ с тобой, Мы еще верим, и значит мы еще живы...