Синица не ловилась, сидела в башке, Я стоял на небе, от земли в вершке, Все хором бога снова звали - он опять не шёл. Закапали слёзы прямо в белое шитьё, Каждый громко требовал что-то своё, Тащили наворованное в гору из последних жил. Никто не умер, никто не ожил... В газетах написали, что жить стало хорошо, Редактор побледнел и выпил белый порошок, На улицах молчали, всё ясно было без TV. Прицелы наблюдали, как рыдают вдали, Жопы в перьях пели о великой любви, А после обсуждали, кто кого кому заложил. Никто не умер, никто не ожил... Жевали кассы деньги нищих старух, Горлом шла песня, но изменял слух, Начало демонстрации одето было, дальше - ню. Полилась кровь из носу на шестерню, Деревья на колени встали прямо на корню, Лесник ушёл, не оглянувшись, через фронт и тыл. Никто не умер, никто не ожил...