Ты меня нарисуй на разбитом стекле, на потрескавшейся стене. Беззащитного, голого, с вечно болящей душой. Нарисуй, нарисуй, вожделею пожить, в этих мыслях твоих обо мне, Ты подставь мое тело под струи дождя, Под июльский безжалостный зной! Нарисуй меня так, чтоб боялись смотреть, но и мимо пройти не могли. Чтоб, увидев хоть раз, уже было забыть невозможно! Нарисуй во мне самую лютую смерть, всем живущим в пределах земли, Но и самую яркую жизнь нарисуй во мне тоже! Ангелы летят высоко, сети расставлять бесполезно. Ты одна умеешь ходить легко По тонкому, тонкому лезвию! И осмелюсь я попросить, поклоняясь, бессильно и честно. Нарисуй меня, умеющего ходить По тонкому, тонкому лезвию! Ты нарежь меня лезвием из облаков, опускающихся на асфальт. Веселящих детей и пугающих грамотных взрослых. В форме сердца нарежь, и я буду Любовь В форме старого пледа, я буду Печаль, Или в форме оскаленной пасти, и я буду Злостью! Нарисуй меня так, чтоб не сметь подойти, но и взгляда, чтоб не оторвать. Пусть гадают, что я есть такое, слюной брызжа в чатах. Чтобы кто-то зарылся в песок головой, чтобы кто-то ушел воевать! Нарисуй, искромсай, и останься во всем виноватой! Ангелы летят высоко...