Как шугейз шумел прибой, унося синкопы вдаль. На языческом пляжу разноцветною гурьбой хипаны курили шмаль. Как на черных берегах взгляд твой чистый замирал. Для разнузданных цыган в очень странных котелках Горан Брегович играл. Коченеет и звереет без тепла сердечный гном. И бегут к тебе деревья за прокуренным окном. Загудит слоном индийским шустрый поезд на парах, Полуночную молчанку разрывая в пух и прах. Дня и ночи злой погранец на закат разлил смолу. На щеке горит румянец, охраняя поцелуй. Анаконды-киллометры душат рельсы в пасти ям. Я люблю тебя, тюльпан в груди пылает красной маской смерти, Разбивай его к ежам. И луны зеленый блин стыл на черных воротах, В предрассветной дымке мчался легких птиц нестройный клин на покойный Кара-Даг. Я смотрел в твои глаза, на танцующий огонь, и веселый, Шумный мир так бесследно исчезал у амура под ногой Коченеет и звереет без тепла сердечный гном. И бегут к тебе деревья за прокуренным окном. Загудит слоном индийским шустрый поезд на парах, Полуночную молчанку разрывая в пух и прах. Пьяный воздух Нэзалэжной в стиле «звезды под ..........» И тела сплетались нежно в архаический узор. Анаконды-киллометры душат рельсы в пасти ям. Я люблю тебя, тюльпан в груди пылает красной маской смерти, Разбивай его к ежам.