Мне пел-нашептывал начальник из сыскной: Мол заложи их всех, зачем ты воду мутишь, Скажи кто в опера стрелял, скажи, Не то ты сам себя на полную раскрутишь. А за окном аллеи, снегири, И за решеткой иней серебрится, Ну а сегодня не увижу я зари, Сегодня я в последний раз побрился! А на суде я брал все на себя, Откуда ж знать им, как все это было. Я в хате был, и не было меня, Когда мента Натаха умочила. И будет завтра ручеек журчать другим, И зайчик солнечный согреет стены снова, Ну а сегодня скрипнут сапоги, И сталью лязгнут крепкие засовы. А на свиданье, руки разбросав, Как чайка крылья, старенькая мама Меня молила, падая в слезах, Чтоб я сказал им все, но я упрямый. (*) Ах, мама, мама, ты мой адвокат, Любовь не бросить мордой в снег апрельский. Сегодня выведут на темный двор солдат, И старшина скомандует им: "Целься!". А за окном буянила весна, И в "воронок" меня из зала уводили, И я услышал, как вскрикнула она: "Алеша, не забуду до могилы!" И будет завтра ручеек журчать другим, И зайчик солнечный согреет стены снова, Ну а сегодня скрипнут сапоги, И сталью лязгнут крепкие засовы.