Когда тени в углах заплясали смелей, Стали слышаться крики неизвестных зверей И штора качалась взад-вперед, Я понял что мой телефон мне врет. Я позвонил ей и сказал: люблю и жду. За стеной шуршит весна, я больше не могу. А из трубки голос тихий: тогда прощай, Сотри из книжки номер мой и не вспоминай. Я, обломавшись, позвонил другу домой. А у друга голос тот-же, но совсем чужой. Он извинился что забыл, как меня зовут, Очень рад поговорить, но сейчас его ждут. Я испугался и набрал номер Господа Бога. Но хозяина, как понял я, не было дома. Чей-то голос, видно ангел, мне объяснял, Что Бог был очень занят и теперь устал. И я разбил о стенку подлый аппарат. Теперь в трубочке загадочно везде молчат. В трубку дышет она, и тоже молчит. И друг, конечно, слышит только тоже молчит. Интересно, что они никогда не придут. Интересно, что и я навсегда тут Вот узнать бы, как выглядят лица людей, Но в комнате квадратной не окон ни дверей. Написана в Иваново. Таким вот обэриутским псевдодетским языком, наверно, описал Изнутри состояние греха отчаяния.