И был день первый, и птицы взлетали из рук твоих; И ветер пах грецким орехом, Но не смел тронуть губ твоих, И полдень длился почти что тринадцатый час; И ты сказал слово, и мне показалось, Что слово было живым; И поодаль в тени Она улыбалась, как детям, глядя на нас; И после тени домов ложились под ноги, узнав тебя, И хозяйки домов зажигали свечи, зазвав тебя; И, как иголку в компасе, тебя била дрожь от их глаз; И они сходились под твой прицел, Не зная, что видишь в них ты, Но готовые ждать, Чтобы почувствовать слово еще один раз. Те, кто любят тебя, молчат - теперь ты стал лучше их, А твои мертвецы ждут внизу, Но едва ли ты впустишь их; И жонглеры на площади считают каждый твой час; Но никто из них не скажет тебе Того, что ты хочешь знать: Как сделать так, Чтобы увидеть ее еще один раз?